1. К свету.
После кончины Старца в жизни отца Саввы многое изменилось. Сначала он вынужден был оставить свою любимую кафисму и жить в монастыре Дионисиат. Нам неизвестно, сделал ли он это по собственному желанию или по благословению покойного отца Илариона, а быть может по послушанию отцам монастыря.
С душевной болью собирал он свои немногие вещи. С почтением брал вещи, оставленные старцем Иларионом, среди которых тяжелый металлический крест, что Старец носил на груди и чудное деревянное распятие, привезенное им из Грузии — работу древнего грузинского мастера.
С полными слез глазами молился он своему покровителю, св. Иакову, и просил его благословения. Попрощавшись с пустынью, взволнованный, спустился отец Савва к монастырю.
Есть воспоминания, что св. Иаков говорил с ним, что он слышал ушами своими прощальные слова Послания: "Обративый грешника от заблуждения пути его спасет душу от смерти и покрыет множество грехов" (Иак. 5,20). Отец Савва не знал еще, что ему предстоял святой труд, что многие души он должен был направить на путь покаяния. И многие, многие заблудшие найдут путь спасения благодаря ему.
Для Дионисиата отец Савва был Божиим благословением, источником духовного благоухания, крином Благодати Божией, полным нектара небесного. Многие возжелали быть рядом с ним и воспользоваться его духовным богатством. Но все ему было очень непривычно. С ранних лет привыкнув к тишине, он не находил себе покоя в многолюдной общине обители. Тамошняя атмосфера тяготила его, душа жаждала тишины, она хотела обрести себе какое-нибудь пустынное прибежище.
Когда он сказал о своем желании отцу Игумену, то Игумен и братия воспротивились было этому, ибо любили и почитали его и не хотели лишиться его. Но, в конце концов, уступили, видя сильное стремление к тишине. И, конечно, не могли они мешать промыслу Божию об отце Савве.
Высоко в горах в Малом скиту Праведной Анны, напротив скита Матери Богородицы была пустая калива, посвященная тогда великим святым Афонским Онуфрию и Петру (позднее, как мы увидим, она была освящена в честь Воскресения Господня). Это было как раз то, чего искал отец Савва. Вся та местность пришлась ему по душе — и очень. Каждая калива, каждая скала и пещера имели свои собственные чудесные святые истории. Под его каливой была пещера, где в XVII веке подвизался некоторое время в отшельничестве отец Агапий (Ландос), знаменитый монах из Крита, великий благовестник порабощенного греческого народа. В этой пещере достиг он святости, в ней написал и свою прославленную книгу "Спасение грешников".
Немного далее была еще одна пещера, где в конце XVI века подвизались в отшельничестве первые обитатели Малого скита Праведной Анны — ученый монах св. Дионисий Проповедник и ученик его св. Митрофан. Отец Герасим, гимнотворец из Малого скита Праведной Анны, называет их "яркими лампадами, ангельским образом жизни своей осветившими пустынь афонскую".
И во время отца Саввы в Малом скиту Праведной Анны тоже жили добродетельные монахи. Например, в каливе Успения Богородицы подвизался знаменитый духовник отец Григорий из Мессолонги, "Василий Великий Пустыни", как его называли. Светлый и трудолюбивый Патриарх Иоаким III в течение тех двенадцати лет (1889 — 1901), что прожил на Святой Горе в живописном Милопотаме, исповедовался у него. Патриарх также исповедовался у знаменитого духовника отца Авраама из Кав-сокаливии. Возможно, это было после кончины отца Григория.
Нечего и говорить, что в таком превосходном духовном климате душа отца Саввы исполнялась радостью. И хотя он надеялся, Прспп. Онуфрий и Петр Афонские. Икона св. Онуфрия из Свято-Онуфриева монастыря в Польше, а св. Петра — с фрески в трапезной монастыря Дохиар на Горе Афон, что его новым прибежищем станет тихая и уединенная гора Кар-миль, но волей Божией прибежищем его стал часто посещаемый источник Силоам. Но да Пастырь Добрый лучше знает, в каких местах должны светить Его ярчайшие лампады.
2. Община отца Саввы.
Души, привлеченные к монашеской жизни, ищут себе достойного руководителя и когда находят такого, собираются вокруг него. Так и к отцу Савве приходили многие страждущие за духовным очищением, и вокруг него вскоре образовалась маленькая общинка. Он и сам желал этого, ибо не мог в одиночестве совершать Литургию. Известны пять его учеников: отцы Онуфрий, Иларион, Петр, Анастасий и Савва.
Первый, отец Онуфрий, пришедший из окрестностей Константинополя, получил имя одного из двух святых покровителей их каливы, чтобы иметь для себя вдохновительный пример его аскетического подвига. И в самом деле, он повторил его в аскетизме. Единственное, в чем не был похож отец Онуфрий на преподобного Онуфрия — своей редкой, маленькой бородкой. Но, конечно, это неважно. Важны его большая добродетельность, вера, подвижничество, а кроме того — его образованность, ум и разнообразные таланты — от художественного до поварского. Он изучил искусство иконописи и, таким образом, зарабатывал средства на содержание общины. Он был правой рукой Старца, управителем дел в каливе, а позднее, когда отец Савва ушел в чисто духовные труды, стал вторым старцем. Этот первый ученик был для отца Саввы благословением Божиим.
Прибытие на Святую Гору второго ученика связано с трогательной историей. В 1879 году двадцать человек из Вриулы в Смирне, стремившиеся к духовной жизни, приняли мужественное решение. Однажды ночью, никому ничего не сказав, они распрощались с мирской суетой и отплыли под парусом в Удел Божией Матери, чтобы стать ангелами на земле. Будущему отцу Илариону было тогда двадцать пять лет. В той группе также был будущий знаменитый игумен монастыря Каракалл отец Кодрат.
Духовное возрастание отца Илариона было таким же чудесным, как и начало этого пути. В нем возродилось не только имя Старца отца Саввы, но повторились и его добродетели. Он был высокий, худой, с довольно светлыми волосами; выражение лица его бывало обыкновенно приветливым, приятным и мирным. Его исключительные простота и доброта, его взгляд напоминали мир ангельский — духовный, исполненный благодати. Преданность его Старцу была безгранична — до готовности пожертвовать всем. Часто можно было видеть его с сумой на спине, когда нес он все необходимое для совершения Божественной литургии, пищу, другое — все, в чем нуждалась калива.
Отец Анастасий, приходившийся отцу Савве родным братом, пришел на Святую Гору поздно и — это доподлинно известно — умер раньше своего брата.
Два другие, отцы Петр и Савва, не достигли больших высот в монашеской жизни. Известно, что первый из них умер молодым (14 февраля 1907 года) от сильной болезни. Второй, которого отец Савва особенно любил и даже дал ему свое имя, ушел со Святой Горы и кончил дни свои в каком-то другом монастыре.
В общине чувствовалось особенное присутствие приснопамятного старца Илариона. Отец Савва так часто упоминал его и так живо о нем рассказывал, что он стоял пред мысленным взором учеников, как живой. Старец Иларион был в памяти старца Саввы, словно Илия Фесвитянин в памяти Елисея. Он наполнял атмосферу каливы своим наследием, благословениями и поучениями. Даже и спустя много лет чувствовалось его присутствие.
Когда в Дионисиат были перенесены мощи старца Илариона, отец Савва молитвенно попросил отца Игумена о милости: о разрешении взять его чтимый череп. Отец Игумен не возражал, и с неизмеримой радостью он перенес его в свою каливу. С каким же волнением ликовали отцы, молясь перед ним ежедневно! Калива их была обогащена и украшена, и наполнена духовным ароматом.
3. Духовное насыщение.
Человеку, желающему обрести духовное богатство, недостаточно обучиться и иметь степень по богословию. Он должен беспрестанно подвизаться, изживая в себе "ветхого Адама", вести брань с силами тьмы. ТЬлько так воспитывают души истинные Духовные руководители и наставники.
Некоторое время назад один Иеромонах, мой хороший знакомый, написал мне достойные внимания слова о том, что неопытные люди вмешиваются в сложные духовные вопросы: "Я смиренно полагаю, что они, в конце концов, потерпят поражение, потому что у них нет опыта рассуждения, и они не знакомы с аскетической традицией. Видите ли, наука — это одно, а традиционное подвижничество — другое; студенческая скамья и послушания старцу — разные вещи. Я смиренно полагаю, что традиции — это присутствие Духа Святого, продолжение Духа".
Нетрудно понять правду этих слов. "Изучающий Божественное" находится на низшей ступени. Изучающий и любящий Божественное — на высшей. Тому, что отец Савва стал источником великого духовного обогащения, он был обязан большому опыту духовной жизни, который получил через собственные страдания и пот. Двадцать один год был он послушником в кафисме Брата Господня, а до того несколько лет прожил в Иверском скиту под руководством опытного духовного отца, живого носителя и продолжателя традиции. Только так он тоже смог стать "почитаемым учителем закона для всех людей" с богатым духовным опытом.
Можно представить себе, какие сокровища аскетической мудрости исходили от уст его во время бесед с учениками, какие чудесные наставления в брани духовной, какие вдохновения и озарения.
"Чада мои, — говорил он им, — бойтесь искушений, связанных с чрезмерным желанием праведной жизни. Вас может одолевать желание всех превзойти в аскетизме: держать слишком суровые посты, жить духовной созерцательной жизнью и быть в полном уединении. Боритесь с этими искушениями, прикрывающимися праведными мыслями. Не попадите в эту ловушку, она погубит вас. От благодати Божией не бывает незрелых плодов. У меня был такой горький опыт искушения праведностью.
"Старче мой, — однажды попросил я блаженного отца Илариона, когда мы с ним жили в тиши кафисмы Дионисиата, — я очень хочу жизни в полном уединении. Хочу наедине быть с Богом, один на Один. Благослови меня, чтобы я нашел какую-нибудь пещеру - повыше в горах и жил там отшельником".
Я одолевал его такими просьбами, думая, что стремление мое угодно Богу. Однако он, опытный и богомудрый, видел в этом неправду, понимал, что это опасное заблуждение юношеского рвения — желание преждевременное и незрелое. Но само это желание ему не хотелось подавить во мне.
"Ступай, чадо, — сказал он. — Раз уж так хочешь, ступай. А воля Божия явит себя".
В тот вечер, поселившись в уединенной пещере, расположенной выше на голом горном склоне, я возносил Небесам свои молитвы и благодарности. "Этой ночью, — думалось, — стану наслаждаться молитвой". А ниже, в келье Брата Господня, мой Старец молился Богу, прося Его дать мне подходящий урок, выявив всю мою юношескую самонадеянность и нетерпение.
Стало совсем темно. Погрузившись в молитву, я наслаждался тишиной. Но так продолжалось недолго, потому что неожиданно разразилась буря. Камни стучали о камни, ветер ревел — казалось, что наступает конец света.
Охваченный ужасом, я чуть не потерял рассудок. Не знал даже, смогу ли добраться обратно до кельи св. Иакова, до отца моего духовного: "Будь подальше от меня весь этот исихазм!" То было на счастье мое, что Бог услышал молитвы моего Старца и попустил бесам запугать меня, так как, если бы я остался в уединении, вреда для души моей было бы гораздо больше. То был незабываемый урок!"
Шло время, и многие насыщались из богатой сокровищницы духовного опыта отца Саввы. Когда же он стал исповедывать, еще больше людей отведали плодов мудрости его. И мудрость эта с избытком заполнила пустоту, оставшуюся после смерти отца Илариона.
И не так уж важно, что тишина в каливе постоянно нарушалась и необходимо было заботиться о многих посетителях, что отец Онуфрий должен был постоянно трудиться над писанием икон, чтобы заработать всем на жизнь, что вообще у всех было много работы и волнений. Главное, что совершалась воля Божия.
Бесы часто насылают такие страхи на отшельников. Интересующимся этим вопросом мы рекомендуем изучить житие преп. Антония Великого, составленное с Божией помощью свят. Афанасием Великим.
Разве уставали ученики Господа, насыщая пять тысяч человек? Но о том, как отец Савва стал духовником, как, подобно второму Иосифу, "Отверзе вся житницы, и продаяше всем египтяном" (Бытие 41,56), расскажем более подробно.
4. Живой столп добродетели.
Даже если бы отец Савва ни слова не говорил о духовном, а сохранял бы молчание, за него красноречиво говорила бы его жизнь. На нем, как на живом столпе, высечены были добродетели святых.
Он был усерден в умеренности и трезвении. Много раз на своем примере показывал "правило умеренности", которого столь твердой преданно держался. До глубокой старости не прекратил он упражнений в аскетизме.
Один немолодой уже монах из Нового скита, старец Симеон (ныне уже почивший), года три назад рассказал нам следующее:
"Как-то отец Савва взял себе за правило от пищи, что ему приносили, оставлять немного как дар воздержания, "для Господа", из любви к Нему. И что же, по попущению Божию, предпринял враг? Старец Онуфрий, ученик его, видя, что Старец оставляет еду и хлеб, решил, что он не может столько съесть, и уменьшил порцию. Старец, не желая нарушить свое правило, продолжал немного оставлять. Старец Онуфрий еще урезал порцию, рискуя, таким образом, уморить Старца голодом. Однако Старец ничего об этом ученикам своим не говорил. Потому случилось так, что я пришел к Старцу, и из любви ко мне он сознался: "Симеон, чадо мое, я близок сейчас к смерти". Он рассказал мне по секрету, что происходило, обязав меня ничего никому не говорить об этом. Однако я подумал, что лучше будет все же открыть это и, уйдя от него, все рассказал отцу Онуфрию. Он исправил тогда свою ошибку, и старец Савва дожил до своей естественной смерти".
Совершая подвиги аскетического подвижничества, отец Савва научился полностью владеть собой. Всегда он был совершенно мирен, и мира того не могли нарушить никакие искушения, ни волнение, ни печаль, ни грусть. Те, кто знал его, свидетельствовали, что никогда не видели его сердитым, взволнованным, расстроенным или унывающим. Он достиг вершины бесстрастия.
Если кто-то случайно причинял ему боль, вредил или расстраивал, это не приводило его в замешательство и не уменьшало любви его.
Однажды в его каливу пришли несколько торговцев. "Мы из Сикии в Халкисе, — сказали они. — Внизу на берегу у нас груз превосходного меда. Вот немного. Не желаете купить?"
В постные дни отцы ели черствый хлеб с медом, потому отец Иларион и решил купить кувшинчик этого прекрасного меда. Но когда после открыл его, то обнаружил, что их обманули: продали безвкусный густой сироп, совсем не похожий на мед. "Пойдем в церковь, — спокойно сказал отец Савва, — и помолимся за них, чтобы Бог их помиловал".
Через некоторое время мошенники принесли другой кувшин. На море им пришлось туго, и, приписав это тому, что обманули святого Старца, они решили искупить свой грех.
Отец Савва всегда был очень осторожен, когда говорил о других. Он избегал осуждения и, говоря о людях, хвалил и превозносил их.
"Отче, что это за человек?" — спрашивали его иногда.
"Хороший человек, очень хороший. Святой человек," — обыкновенно отвечал он.
Не было равных ему в раздаче милостыни. Как мы увидим вскоре, многие монахи и миряне, приходя на исповедь, оставляли подарки, даже если он и отказывался. Старец почти все раздавал. И вот, когда в церкви потребовалось однажды сделать кое-какой ремонт, кое-что подправить, у него не оказалось на это денег. Многие удивлялись его полному безразличию к деньгам.
5. Дар прозорливости.
Когда мне было четырнадцать лет, на меня произвела большое впечатление следующая история:
"Одна верующая и благочестивая женщина, жившая в Пирее по соседству с нами, сменила мирскую суету на монашескую Жизнь. Ее родственники, сестры и братья во главе со старшим, Дионисием, повсюду ее искали. Сердитые и даже разъяренные, они ополчились и против нее, и против монастыря, который ее принял. Однако довольно долго не могли обнаружить ее местонахождение, пока, наконец, на стали искать ее в районе Парнитоса. Они предполагали, что сестра их была в святом монастыре св. Параскевы, и отправились туда. Прошли ворота. На балконе лицом к ним сидел старый монах. Конечно, ни он их, ни они его никогда прежде не видели. Они не знали, что это был отец Иероним, духовник монастыря. Старец их очень удивил. Встав со своего места, повернулся к их группе и приветствовал такими словами: "Здравствуй, Дионисий. Подойдите, подойдите сюда ко мне. Хорошо, что вы пришли. Ваша сестра здесь". Их изумлению не было предела, когда они обнаружили, что Старец был слеп. Их как громом поразило, и они не знали, верить ли. Дрожь охватила их перед святой тайной. Слепой Старец не только "увидел" их, но даже знал, зачем они пришли и как их зовут! Души их наполнились благоговением и страхом, они поняли, что перед ними прозорливый монах. И чем же это все закончилось? Они не только не потревожили свою сестру, не устроили предполагавшуюся сцену в монастыре, но, наоборот, превратились из непримиримых врагов монашества в защитников. У них не хватило слов, тогда, чтобы выразить хвалу этому чудному угоднику Божию".
Я помню, как все соседи наши только и говорили, что о чудной этой перемене. Что касательно до меня, я был полностью захвачен этим событием, и именно тогда в душе моей зародились возвышенные устремления. Безграничным было мое восхищение слепым отцом Иеронимом. Тогда я впервые узнал, что есть люди, имеющие дар прозорливости.
Отец Савва также в полной мере обладал этим даром. Многие, приходившие к нему для разговора, исповеди или за советом, бывали изумлены, видя, как он взором своим духовным проникал в самую глубину сердец, читал тайные мысли. Он видел скрываемые грехи, вспоминал забытые проступки, вскрывал бесовские козни против них, предсказывал, что их ожидает в будущем.
Однажды он сказал отцу Григорию из Григориата: "Ты покинешь Святую Гоpy, но вернешься обратно. Это повторится еще раз, а потом ты снова уйдешь".
И действительно, все слова отца Саввы в точности сбылись. Уйдя в последний раз с Горы, отец Григорий окончил дни свои в святом монастыре Вулкану в Мессине.
Какое таинство совершается в голове прозорливого человека? Появляются ли истины и откровения в какой-либо мистической форме? Быть может, святая жизнь очищает и укрепляет духовное зрение? Какое действие оказывает природная чистота и какое — сверхъестественное озарение? Может ли пророк быть связан со своим пророчеством?;
Вообще-то я думаю, что человек, обладающий даром прозорливости, подобен человеку, поднявшемуся на вершину горы, и оттуда, естественно, он может видеть дальше и больше, чем другие. Когда он описывает то, что видит, то выражается очень просто и определенно, не сомневаясь в себе. Великий светоч Православной Церкви св. Григорий Палама прекрасно выразил эту истину: "В той мере, в какой он стал вместилищем Духа Святаго, он с Его помощью и видит" ("В защиту святого исихазма", 1:3). То есть, он получил дары Святого Духа. Эти дары даются тем, кто трудится, чтобы очистить и привести в порядок хранилища своих душ.
Когда отец Савва достиг высших духовных вершин, он не только просветился "прекрасными лучами божественного яркого света", но и испытал неописуемое состояние духовной радости. Он был согрет неиссякаемым небесным теплом и освежен сладостными дуновениями и легким веянием Святого Духа. Он был восхищен неотмирными мелодиями и песнопениями, опьянен неописуемой красотой, видениями ангельских иерархий, божественными благоуханиями, недоступными таинственными видениями того, что лежит "за завесой", духовным сиянием и светом Фавора. И так, просвещенный и охваченный божественным светом, он сам мог теперь светить и просвещать заблудших, выводя их из тьмы к свету, а от света — к еще более яркому свету. "Просвещенный может, словно солнце, просвещать тех, кто к нему приближается" (св. Симеон Новый Богослов).
